Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды - Страница 62

Опустив голову, я промолчала. С другими творцами обсуждать своего не принято. Просто-напросто чревато последствиями.

Но думать-то мне никто не запрещал! И я погрузилась в страшные воспоминания. Индус может их подглядеть? Всегда пожалуйста!

– Даже так?!! – Юноша мгновенно состарился, в волосах на висках пробилась седина. Воздушник помрачнел. Ссутулился. Мне показалось, что у него показались слезы.

Старик закрыл руками лицо и постоял так некоторое время. Потом подошел к линии прибоя, умылся соленой водой.

Выпрямился.

– Идем, милая. Совет уже собрался. Передавай Диего от меня привет. – И попрыгал впереди меня, цепляясь за лианы и перелетая с дерева на дерево, словно заправская обезьяна.

Никогда не видела такого странного элементаля!

Многоярусный актовый зал кишел народом, видимо, мой вызов пришелся на приемный день, в суде сегодня рассматривались многие дела. Вверху на скамьях в духоте теснились потеющие зеваки. Некоторые пришли сюда, как в цирк, получить хлеба и зрелищ. Ехидно ухмыляющиеся организаторы-воздушники устроили внизу славный ветерок, но верх специально не вентилировали, чтобы хоть немного отвадить любителей «жареного». Куда там! Те согласны и на заостренных кольях сидеть, лишь бы не упустить интересное.

Ничего не скажешь, элементали… Прирожденные чудики. Фрики в пестрых одеждах всех рас и народностей. Молчаливые и болтливые, молодые и старые, любопытные, как дети, и бесконечно чуждые нашему мировосприятию.

На сцене за П-образным столом торжественно восседали судьи в серых шелковых мантиях. Необычным казался факт присутствия всех членов Совета Стихий. Всех до единого, кроме самого главного. А вообще увидеть полный состав – большая редкость.

Совет начался предсказуемыми неприятностями. Рамон действительно (в очередной раз!) настрочил жалобу. Он обвинил меня в неподчинении творцу, приплел кучу других прегрешений: больших и малых, мнимых и действительных. Но самое страшное – обвинил в неадекватности. Дескать, я сорвалась, перегорела, утратила дар управления стихией. Приобрела огненную ярость…

Вот это уже серьезно.

Если обвинение подтвердится, меня ликвидируют. Прямо тут, на глазах многочисленных зрителей. Я попробовала понять, что ощущаю по этому поводу. И удивилась: ни-че-го! Пусто. Мой страх, глухой задавленный ужас последних десятилетий, постоянное напряженное и мучительное ожидание незаслуженной расправы пропали, испарились.

Ушли страх и отчаяние. Я больше не боялась – ни Рамона, ни кого-либо еще, ни даже своей гибели. И оттого мне было хорошо – так хорошо!

Благословен будь Диего! Одна только ночь с любимым мужчиной подарила умиротворение и окрыленную уверенность в будущем. Пусть даже это все призрачно и обманчиво.

Я слушала прения по поводу своей персоны и отстраненно улыбалась. Если меня не убьют, вернусь домой, там будет Диего, еще одна страстная, сумасшедшая ночь любви. Меня ждут дома Натка, эфиры, Лёна и ненормально активный подросток.

Я улыбнулась еще шире.

И это правильно. Это замечательно. В этом вся моя жизнь.

А впрочем, к черту Совет! К черту Рамона, если есть Диего!

Был момент, когда он мне даже почудился в сторонке, за колонной. Я так удивилась, что вылупилась в ту сторону, словно деревенская невежа в музее. Конечно же я ошиблась. Там стоял другой. Просто так скучаю по Диего, что он везде мерещится.

В зал ворвался высокий мужчина, принеся с собой ауру мощи и власти. Эйден – глава огненных и глава Совета Высших. Один из самых могущественных элементалей. Огненный с практически неограниченным влиянием, чьи решения не обсуждаются и не подвергаются сомнению.

Тряхнув золотой гривой до лопаток, Эйден присел на ручку высокого кресла, обвел всех внимательным взглядом глаз цвета яркого пламени и глубоко вздохнул, поманив меня пальцем.

Я подошла и встала перед ним, не опуская глаз.

– Мария, – раздался хриплый баритон, – ты знаешь, в чем тебя обвиняют? Признаешь обвинение?

Глава 20

Смело я в бой пойду за то, что верю!
И даже переживу врага потерю…

Мысли у меня, конечно, на этот счет были. Много. Среди них попадались и совсем нецензурные. Но мысли мыслями, а шкура ближе к костям.

– Нет, – твердо ответила я, глядя на него в упор.

– Твой создатель утверждает, что ты перешла грань, – любезно пояснил Эйден, формируя в больших ладонях сгусток пламени.

Красивый, зар-раза! Классические черты лица, властный рот, волевая челюсть, лицо мимически подвижное и умное. Широкие плечи и грудная клетка, мускулистый торс, узкие бедра, длинные ноги… А одежда, приближенная к римской тоге, – та вообще будит фантазию и скоромные мысли. Жаль, для меня недоступный…

А может, и не жаль. У меня есть Диего! Я опять чуть не разулыбалась посреди судебного заседания.

– И ты неспособна себя контролировать, а потому подлежишь уничтожению. Что ты на это ответишь?

– Я не переходила грани, – сообщила абсолютно спокойным голосом, хотя и подумывала об отрывании Рамону одного очень важного органа. Языка. Потом решила, что тогда нужно отрывать и руки, чтобы писать не смог. После рук пришла очередь головы. А потом осталось так мало, что следовало добить только лишь из милосердия.

– Я вижу, – кивнул Эйден и внезапно бросил мне комок пламени, до этого мирно дремавший в его ладонях.

– Спасибо, – растерянно сказала я, поймав огонек. – Вы очень любезны. – Подняла на красавчика-начальника удивленные глаза. – Что мне с ним делать дальше?..